Willie K.: «Кубинская сальса – это хеви-метал в мире сальсы»

Willie K.

Музыкант, г. Ольгин, Куба

У кубинцев музыка в генах. Дома, на улице, в школе — музыка играет беспрерывно. Но в нашей семье я — первый музыкант.

К музыке меня подтолкнул отец, где-то в 1988 году. Он увидел объявление о прослушивании в школе искусств, но оказалось, что шел набор в группу хорового пения. Этого я точно не хотел. Мы прошлись по школе, и я увидел парня, который играл на барабанах. Я захотел играть на ударных. Позже сдал все экзамены и меня взяли. Те, кто тогда принимал у меня экзамены, в последствии стали моими товарищами, а потом и коллегами по работе.

Я рос в те времена, когда пластинки с американской музыкой были под запретом, как в Советском Союзе. Двоюродный брат разрешал мне слушать вместе с ним пластинки на проигрывателе, когда дома не было взрослых. Уж не знаю, как он их находил. Я вырос на музыке Тины Тернер, Лайнела Ричи, Майкла Джексона, Стиви Вандера.

Это банально, но для парня из провинции Гавана всегда казалось недоступной. Я хотел работать музыкантом, хотел работать именно в столице.

После школы искусств я устроился музыкантом в отель недалеко от дома. Это было для меня настоящей школой. Из-за того, что там отдыхали европейцы, директор отеля каждую неделю менял программу, чтобы соответствовать вкусам отдыхающих. Сегодня поем Битлз, завтра играем сальсу, а послезавтра – Джо Дассена. Каждую неделю я открывал для себя новую музыку, новые жанры. Тогда я начал учить английский, итальянский языки, чтобы понимать то, о чем пою.

"Я не знаю ни одного кубинца, который бы исполнял классическую музыку. А зачем? Популярная музыка – синоним возможностей. Возможность уехать из страны, заработать доллары и обеспечить хорошее проживание своей семье".

Уехать из страны никогда не было для меня навязчивой идеей. По одной простой причине – я катастрофически боюсь летать. Но думаю, все кубинцы с детства об этом так или иначе думают. У каждого есть знакомый или кто-то из семьи, кто уехал, кто добился успеха, там за границей, и кто не готов вернуться назад.

Я уехал из Кубы 10 лет назад – я влюбился в итальянку. Мы переехали в небольшой город под Миланом. И это для меня оказалось культурным шоком – там была совершенно другая музыкальная культура. У меня не получилось найти работу в качестве музыканта.

Музыка была мне нужна как кислород, и я думал, что уехав в большой город, всё получится. Стал думать, куда могу поехать и реализовать себя. Остановился на Мадриде. Во-первых, из-за языка. Во-вторых, это было не так далеко от Италии, где остался мой сын.

За пределами Кубы меня преследовала дурная слава кубинца. Кубинец ассоциируется с алкоголем, женщинами. Многие вообще не воспринимают нас серьёзно.

Кубинская сальса – это хеви-метал в мире сальсы. Много шума, громко, нечеткий ритм. Музыканты нагружают каждый трек, пытаясь за 3-4 минуты показать все свои чувства, мысли и знания о музыке и жизни.

Кубинская сальса – это смешение стилей. Часто трек начинается с чистой сальсы, потом переходит тимбу и заканчивается реггетоном. И это плохо. Это сложно для восприятия слушателя и танцора. Одно дело, когда соблюдается правило — один трек, один стиль. Мамбо, гуарача, сальса, тимба – это здорово. И у каждого жанра есть своя аудитория. Но совсем другое — когда в одном треке все стили.

Взять, к примеру, Buena Vista Social Club или Los Van Van. Почему они получили мировую известность? Потому что их музыка понятна, она спокойна. Они соблюдают ритм. Если они играют сон, то это сон. Если сальсу, то это сальса. Современные кубинские группы непонятны для слуха европейца. С этим я столкнулся в Испании и понял, что если хочу добиться успеха за пределами Кубы, мне нужно менять программу.

В Москве латиноамериканским музыкантам платят мало по сравнению с другими странами. Причина одна – нечестная конкуренция.

Начавшийся кризис в Европе затруднил поиски работы. Тогда я поинтересовался в фейсбуке у знакомых, которые живут в других странах, нужен ли им певец, музыкант. Решил, что поеду в ту страну, откуда придет первый ответ. Ответ пришёл из Москвы – на фестиваль требовался певец. И я поехал. Был 2013 год.

В Москве мне снова пришлось адаптироваться, приспосабливаться и учить язык. Хоть я жил в Италии около Альп, первую зиму с температурой в -20 я пережил с трудом. Характер людей и их менталитет были непонятными.

Москва – город самодостаточный, в этом её плюс. Здесь можно жить и достаточно зарабатывать. Ну разве что в соседний город на поезде поехать. В Европе не так. Там в порядке вещей жить в Мадриде, завтра поехать с концертом в Германию, потом Швецию и на пару дней в Париж. Это сильно выматывает. И не забывайте, я боюсь летать.

В Россию приезжает много людей из стран Латинской Америки. Они попадают сюда и живут по сути в гетто. Я имею в виду ментальное гетто. Каждый пытается заработать на музыке, танцах, даже если это и не является их профессией. При этом мало кто развивается и создает что-то уникальное.

В России латиноамериканских музыкантов приглашают на корпоративы и частные праздники только потому, что это экзотично, необычно, а не потому, что высоко ценят латиноамериканские ритмы. Спрос вырастает особенно на 8 марта и, конечно, на Новый Год. Популярны форматы «мариачи», просят спеть «Команданте Че Гевара», «Ла бамба», «Носа, Носа». Все одинаково. От латиноамериканца ожидают именно эти песни.

Приведу пример. Директор ресторана приглашает тебя как музыканта на проект, который стоит, условно, 10 рублей. Ты соглашаешься. Комьюнити маленькое, всем становится известно, что в этом клубе за подобный проект платят 10 рублей. Приходит другой кубинец к директору и говорит, что может выполнить такой же проект, но за 7 рублей. И директор соглашается, поскольку он не особо понимает разницы. И так, с каждым разом, гонорар становится меньше.

Конечно, те, кто этой музыкой интересуется, те, кто путешествуют, смогут отличить хорошего латиноамериканского музыканта от плохого. Например, после посещения Мексики вы уже не сможете слушать мариачи, которые играют в московских ресторанах. Или поехав на Кубу, вы точно будете знать, что такое кубинская музыка. В Москве же качество становится с каждым разом хуже. И это большая проблема. Кубинцы приспосабливаются и не пытаются что-то изменить.



Что для меня успешное выступление? Если во время исполнения песни, начинает танцевать ребенок. Дети очень искренни, если они начали танцевать, значит им действительно понравилось то, что я пою. Я также часто пою в ресторане. Это моя работа: я пою, пока гости едят. Если кто-то из гостей, уходя, подойдет ко мне и скажет «спасибо» — это успех! Всего лишь одно слово, но я буду знать, что мою работу ценят. Это действительно важно!

Сейчас я мечтаю о большом сольном концерте. Например, в Крокус Сити Холл. Это не так сложно сделать. Но для этого нужно провести много предварительной работы, ведь нельзя построить дом с крыши, сначала — фундамент.

Нельзя стать успешным, мало работая. Удача – это пересечение должной подготовки с появившейся возможностью. Например, сейчас я работаю с музыкантами из Замбии и Кабо-Верде. Мы готовим программу на армянском языке. Это вообще ничего общего не имеет ни с нашими родными языками, ни с привычными для нас музыкальными жанрами. Но я это рассматриваю, как новую возможность – возможность выучить что-то новое, выступить в новом жанре, засветиться перед новыми людьми.

Я могу сравнить себя с муравьем. Никогда не останавливаюсь и маленькими шагами двигаюсь к цели.

Задача музыканта – производить как можно больше музыки, провести как можно больше концертов. Если предлагают что-то новое, соглашайся. Ты не сдвинешься с мертвой точки, если будешь петь одно и то же в одном и том же месте. В новом месте может оказаться человек, который хочет вложить деньги, который предложит тебе работу.

Я следую принципам, изложенным в книге «Богатый папа, бедный папа». Я не работаю ради денег. Музыка – это моё увлечение, за которое мне ещё и платят.

Не понимаю, почему многие музыканты так неохотно дают автографы. Это люди выбрали тебя из многих, а не ты. Не будь занудой!

Единственный звук, который я не переношу, это плач.

Я начал с латиноамериканской музыки, а сейчас в моем репертуаре рэп, соул, джаз. Я пою на испанском, английском, итальянском, армянском, азербайджанском и русском.





Текст: Ирина Харсеева